ПОЭЗИЯ, ПОДОБНАЯ ЦВЕТКУ ПРОРОКА

Нафи Джусойты

Голова в седине, словно в облачной чалме, но загляни в глаза – в эти двери души, как говорят горцы,– и необычайная молодость их, смешливость и какая-то летучая лукавинка не дадут тебе поверить, что ему 80 лет. И все-таки годы, как горные реки, не умеют идти вспять,– все время неотступно наращиваются, и Расулу Гамзатову уже восемь десятков лет. А мне он все еще видится читающим свое давнее, юношеское, но любимое стихотворение своим гортанным голосом, словно выталкивая на люди вдруг засмущавшиеся слова:

Дождик за окном – о тебе я думаю,
Снег в саду ночном – о тебе я думаю.
Ясно на заре – о тебе я думаю,
Лето на дворе – о тебе я думаю.
Птицы прилетят – о тебе я думаю,
Улетят назад – о тебе я думаю.
Зелены кусты, скрыты ли порошею, –
Ни о чем невмочь,– о тебе я думаю.
Уж, наверно, ты девушка хорошая,
Если день и ночь о тебе я думаю.

(Р. Гамзатов. «Дождик за окном – о тебе я думаю…» Перевод В. Звягинцевой)

Видимо, молодость поэта определяется не только годами, но прежде всего состоянием души,– цельностью, свежестью и интенсивностью эмоций, смелостью и искренностью мысли и самобытностью, неповторимым своеобразием каждого нового произведения. И если это так, то Расул, каких бы вершин зрелости ни достиг, останется пожизненно молодым. Ведь вечная молодость – свойство большого таланта, поэзия начинается с порога молодости.

Вряд ли кто из его сверстников может похвастаться таким числом произведений, не говоря уже об их качестве. Интенсивность и щедрая результативность труда – не самые простые свойства творческой личности. И они в высокой степени присущи таланту Расула. То, что им сделано за многие годы серьезного творческого труда, вызывает восхищение – оно огромно и по объему, и по своему значению в развитии не только аварской, но и всей отечественной литературы.

Расул не только большой Поэт, но и драматург, прозаик, эссеист, блистательный публицист и собиратель литературных сил в родном краю. И в каждой из этих сфер приложения своей неиссякаемой энергии он проявляет яркую талантливость. Его свершения вызывают не только восхищение (порой и зависть), но располагают к размышлению над целым рядом вопросов. И первый из них: в чем причина исключительной популярности поэзии и имени Расула Гамзатова?

Люди, хорошо знающие и Расула, и его творчество, по-разному отвечают на этот вопрос. Одни говорят: ему просто повезло; имя ему составили хорошие переводчики и доброжелательные критики. Я думаю, что это мнение вскормлено, как ворона падалью, пересудами, завистью и недоброжелательством. Другие считают, что Расул родился в сорочке или – вариант – с серебряной ложкой во рту. Думаю, что в этом мнении есть зерно здравого смысла, но и оно ничего объяснить в характере поэзии Расула не может.

Конечно, Расулу повезло в том смысле, что его друзья по Литературному институту, большие мастера поэтического перевода Яков Козловский и Наум Гребнев, оказались его преданными и внимательными переводчиками на русский язык. Но разве Козловский и Гребнев мало переводили других поэтов? Однако никто из них ни Расулом Гамзатовым, ни Кайсыном Кулиевым не стал.

Конечно, Расулу повезло и в том смысле, что его поэтическим и гражданским наставником с малых лет до зрелого возраста оказался поэт и мудрец, человек большого мужества и достоинства Гамзат Цадаса. Но разве одно только общение с поэтом и мудрецом кого-нибудь сделало талантливым и мудрым?

Думаю, что все дело, прежде всего, в большом и ярком таланте Расула. Талантливость его чувствуется буквально во всем, что он пишет и говорит. Образное мышление для него – естественная стихия и единственно возможная форма восприятия мира и выражения своих мыслей и эмоций.

Вот подстрочник одного четверостишия: «От чего родилось красное? От черного. От черных дел льется красная кровь. От чего же появилось черное? От красного. Когда льется красная кровь, мир одевается в черное».

А вот его поэтический перевод:

«Откуда красное берется?»
«Оно из черного берется:
Кровь льется из-за черных дел давно!»

«Откуда черное берется?»
«Оно из красного берется:
Когда кровь льется в мире – все черно».

Вряд ли можно думать, что переводчик превзошел оригинал. Мне представляется, что подстрочник явно превосходит перевод, и тем яснее, что мысль о его везении есть простая напраслина.

Исключительная поэтическая и человеческая одаренность привлекла к Расулу и переводчиков, и критиков, и читателей, а не наоборот. И его популярность восходит именно к этому источнику – прирожденной талантливости.

А в таланте Расула, по-моему, самой привлекательной чертой являются народность мысли и образная структура произведений.

Народность поэзии Расула ничего общего не имеет с рабской покорностью фольклорным образцам. Он любит, великолепно знает и свободно пользуется дарами народной поэзии, но никогда не покорствует ей. Народность его заключается, прежде всего, в близости к народным настроениям и заботам, к психологии и нравственной сущности народного характера, к образной структуре фольклорной поэзии.

Конечно, Расул не с первых стихов стал зрелым поэтом и мыслителем, народным художником в подлинном смысле слова, хотя талантлив был всегда, от рождения. Вступление поэта в полосу зрелости происходит, конечно, не в один день и не в одном стихотворении. Это процесс довольно длительный, потому трудно сказать, когда началось его «повзросление».

В одном четверостишии Расул сам таким образом отвечает на этот вопрос: «Что мудрым делает юнца? Горе».

И мне кажется, что в поэтической биографии Расула такой вехой, заметно обозначившей процесс возмужания его творчества, явилась смерть отца. В двенадцатом стихотворении из «Стихов о Гамзате Цадаса» есть такие строки:

Если раньше меня все заботы
Вдруг оставишь ты, старец больной,
Дорогого отца моего ты
Разыщи в стороне неземной.

<…>

И, оплаканный горной грядою,
Не тая от него ничего,
Ты поведай, что стала седою
Голова моя, как у него.

Что во время веселья порою
Прячу слезы на дне своих глаз,
И покуда глаза не закрою,
Будет в них отражаться Кавказ.

(Р. Гамзатов. «Если раньше меня все заботы…» Фрагмент. Перевод Я. Козловского)

О «слезах на дне своих глаз» поэт заговорил впервые. И дело, по моему разумению, было не только в остроте чувства горя. Просто началась пора подлинной зрелости поэта, которая всегда связана с глубоким осознанием всей серьезности взаимоотношений писателя с действительностью. Осознать всю меру ответственности поэта за сказанное или же не сказанное слово перед народом, перед поэзией и историей,– в от в чем, мне кажется, важнейшая особенность творческого возмужания писателя. Позднее он скажет и о том, что «избегающий мысли о смерти не напишет хороших стихов», и о том, что льстецы в действи­тельности никогда не бывают настоящими художниками.

Однако все это было написано позднее, а пора мужественной зрелости поэта началась именно во второй половине 1950-х годов.

С тех пор Гамзатовым создано множество великолепных поэтических книг и одна из лучших советских лирических повестей «Мой Дагестан». Видимо, жанровое определение этой исключительно самобытной книги далеко не точно, но не в этом дело. Подлинное произведение искусства всегда шире и выше умозрительно устанавливаемых границ жанра. Книга привлекает прежде всего тем, что в ней сочетаются все стороны дарования Расула. Здесь он и лирик исключительной искренности чувства и мысли, первозданной чистоты и силы настроения, и первоклассный публицист, и весьма искусный мастер художественного истолкования исторического факта, и повествователь неистощимой выдумки, которого никогда не покидает чувство юмора.

В «Моем Дагестане» есть такие строки: «Каждый человек смолоду должен понимать, что пришел он на землю для того, чтобы стать представителем своего народа, и должен быть готовым принять на себя эту роль... В какие бы края ни забросила меня судьба, я везде чувствую себя представителем той земли, тех гор, того аула, где я научился седлать коня. Я везде считаю себя специальным корреспондентом моего Дагестана. Но в свой Дагестан я возвращаюсь как специальный корреспондент общечеловеческой культуры, как представитель всей нашей страны и даже всего мира» (Р. Гамзатов. Мой Дагестан. Фрагмент. Перевод В. Солоухина).

Одним из самых привлекательных свойств творчества Расула является именно это органическое слияние национального и общечеловеческого начал. В нем гармонично сочетаются певец родного аула и художник всего человечества. На стыке двух культур – родного народа и всего мира,– на почве, обогащенной наследием всемирной поэзии, орошаемой слезами горя и радости родного аула и всего мира, выросла поэзия Расула, полная внутренней силы, достоинства и обаяния. И в этом, пожалуй, самое привлекательное и новаторское ее свойство.

Упомянув о новаторской черте поэзии Расула, я не обмолвился. Несмотря на традиционное внешнее обличие стихов Расула, его поэзия, безусловно,– явление новаторское не только в аварской, но и во всей отечественной поэзии. И новаторский дух творчества Расула я вижу в следующем.

Известно, что Расул не стал ломать и переиначивать аварский стих. В этом смысле он ни в чем не порывал с традицией. Но он поднял на новую высоту самый уровень национального поэтического искусства, а это, по-моему, куда важнее формального новаторства. Расул зрелого периода творчества удивительно постоянен в основных чертах своего поэтического мира, и в то же время он находится в неустанных поисках, и каждая его новая книга почти ничем не напоминает предшествующую. В этом легко убедиться, если вспомнить хотя бы то, что Расул выступил не только с «Высокими звездами», но и с классическими восьмистишиями, с поэмами чисто лирического склада, которые в своих структурных особенностях в какой-то мере противостоят «Горянке», поэме с развернутым сюжетом. И далее: наряду с книгой лирической прозы он создал книгу сонетов. Сонеты на языке, не располагающем рифмами, вызывают естественное удивление, но тем выше должны оценивать смелость попытки преодолеть это препятствие – пренебречь некоторыми формальными особенностями жанра, оставаясь верным его поэтической сути.

Творчество Расула многогранно и обширно. Невозможно в одной статье высказать все свои впечатления от поэзии Расула и хотя бы бегло обозначить размышления, на которые она наводит. И все же мне хочется сказать еще о том, что же сводит в единое явление творчество и личность Расула, при всей сложности и многоцветности их? Я думаю, что таким качеством поэзии и личности Расула является исключительное и неотразимое обаяние их, заключающееся в неподдельной искренности, открытости, сердечности мысли и чувства поэта.

Для меня, горца по рождению и воспитанию, Расул еще и тем привлекателен, что он всюду, и в жизни, и в поэзии, остается истинным горцем. Об этом красноречиво говорит и его метафорическая система.

В поэзии Расула всегда подкупает «буйство глаз и половодье чувств». Но как бы ни буйствовала смелая поэтическая фантазия Расула, она, как конь на привязи, неизменно возвращается к родным горам, к приметам горского быта и характера.

С чем только ни сравнивали земной шар, а Расул обращается к нему, словно старый горец к израненному сыну:

Шар земной, для меня ты – лицо дорогое,
Я слезинки твои утираю – не плачь,
Кровь смываю твою и пою над тобою.

(Р. Гамзатов. «Шар земной, для одних ты арбуз…» Перевод Н. Гребнева)

Расул прямо-таки влюблен в весну, но приметы ее прихода он как истый горец непременно увидит в том, как она «подкрасила губы козам молоденькою травой».

Видимо, Расул больше всего и лучше всего писал о любви, о горянках – о наших матерях, сестрах и возлюбленных. И мне в ряду блистательных метафор стихов о любви больше всего нравится чисто горское обращение к любимой: «…Слезы мои нанизав, дорогая, на шее лебяжьей, как бусы, носи».

Да, на всех произведениях Расула есть своеобразный знак качества: сделано в горах Кавказа, в Дагестане! А это высокое достоинство.

Когда я думаю о поэзии Расула, мне неизменно приходит на память цветок Пророка, цветок, который мне довелось видеть в горах Дагестана. Кто хоть раз ощутил запах этого скромного, но обладающего необычайно стойким и покоряющим духом цветка, тот до смертного часа не забудет его. Мне кажется, что поэзия Расула подобна этому цветку Пророка. Расул, безусловно, владеет искусством древних пророков – «глаголом жечь сердца людей».

2003 год

Джусойты, Н. Поэзия, подобная цветку Пророка [Текст]// Северная Осетия.- 2003.- 4 сентября.

Нафи Григорьевич Джусойты – народный писатель Осетии, поэт, драматург, публицист, переводчик, литературовед.