ПОРА ЗРЕЛОСТИ

Хаджи-Мурат Дзуццати

Советский читатель давно узнал талант Расула Гамзатова. Он, как богатое рудное месторождение в горах — чем дальше уходишь в него, тем сильнее радуешься его неисчерпаемости.

Об этом говорит и новая книга поэта «Высокие звезды». Как всякое подлинно поэтическое явление, она спорит, отрицает и утверждает. Утверждает свое понимание жизни, свой поэтический мир, свой идеал человека. Да, она спорит! Спорит с новоявленными хулителями родного языка, которые не понимают, что нужно стремиться к совершенству в знании родного языка в интересах создания большой культуры будущего, что нам еще надо долететь до этой «высокой звезды».

Обаяние поэзии Р. Гамзатова в значительной степени можно объяснить тем, что в нее непринужденно и естественно входит мир дагестанских обычаев, вековых народных представлений, всего того, что у нас иногда принято называть атрибутами старины. Было бы несправедливо думать, что Р. Гамзатов не видит тех громадных перемен, которые произошли в жизни его народа за время Советской власти. Нет, он сам пишет, что люди «в небесную роздымь пускают ракеты», что неузнаваемо изменился ныне духовный облик народов Дагестана. Но для Р. Гамзатова вопрос о прошлом, о его жизни в настоящем — сложный вопрос.

Стихотворение «Кинжал» прямо и решительно «вступает в спор» о национальном колорите в поэзии. Хотя поэт ни разу не мчался с кинжалом на бранное поле, хотя кинжал висит сейчас безделкой на стене, поэт часто снимает его и стирает со стали пыль, гладит и точит острие. Зачем? — естественно возникает вопрос. И в самом деле, скажут иные любители поэзии, с какой стати зря тратить время на безделку, делать ее объектом поэтического вдохновения? Но в том-то и суть, что это не так просто н не так странно, как кажется с первого взгляда. Поэт живет сегодняшним днем, но его мысль обращается и в прошлое, к сокровищам всего жизненного и духовного опыта своего народа. И поэт не может равнодушно смотреть на старинный дедовский кинжал, потому что он «все-таки горец»! Для Р. Гамзатова эти атрибуты старины дороги и важны не как средство создания национального колорита. Через них поэт стремится постичь душу нашего современника, советского человека.

Читаешь его стихи, и тебя не покидает ощущение новизны, новаторства, современности.

...И если сердцем пил, то не пил
Забавы ради и утех.
Я Хиросимы видел пепел,
Я фестивалей слышал смех.

И резко дунув, как на пиво,
Чтобы пустую пену сдуть,
Пил жизни суть: она не лжива,
Она правдива — жизни суть.

(«Покуда вертится земля»)

Р. Гамзатов может сказать о себе, что он поэт своего маленького аула и огромного мира. Для него нет мира без Дагестана и нет Дагестана без мира. Полны глубокого смысла слова поэта о дружбе:

Без дружбы погиб бы мой малый народ,
Великий лишь тем, что любовью живет.
Нам верная дружба и песня о ней
Нужнее, чем воздух, и хлеба нужней.

(«Сказание о дружбе»)

Поэт признается, что любит всю планету, но особенно сильно любит Дагестан. Этим своим чувством Р. Гамзатов напоминает другого горца — великого поэта Осетии Коста Хетагурова. С его именем связан смелый и решительный выход горских народов к великой русской культуре. Пониманием патриотизма Р. Гамзатов перекликается с Хетагуровым, продолжает и развивает благородные традиции его поэзии.

У дагестанского поэта есть свои непосредственные учителя. Это прежде всего безымянные певцы, создатели замечательного народного творчества, а также поэты-профессионалы. Р. Гамзатов словно бы вбирает в себя все живительные соки народной поэзии и одновременно обращается к традициям других литератур и, в первую очередь, к традициям русской литературы. В поэме «Весточка из аула», которая, как воздухом, напоена любовью к родному краю, к земле отцов, к аварскому слову, к чистым и светлым родникам аула Цада, мы легко узнаем пушкинский строй речи. Даже интонация пушкинская, ямбическая, спокойная, светлая.

Вообще пушкинское раздумчивое спокойствие, философско-лирическая глубина и светлая грусть особенно характерны для стихов, написанных Р. Гамзатовым в последние годы. Прежний молодой азарт, дерзкая удаль, искрометный юмор реже стали посещать поэта. Жизнерадостность била через край в более ранних стихах Р. Гамзатова. Эти стихи иногда казались даже слишком легковесными. Легкость сопутствует и новым стихам Р. Гамзатова, но теперь она качественно иная. Даже такое по существу шутливое стихотворение, как «В Ахвахе», не смешит нас. Оно окрашено грустным раздумьем, озарено грустной улыбкой.

«Лета клонят» не только к суровой прозе, но и к суровой поэзии. Оставаясь верным своей природе, Р. Гамзатов приходит к сложной, самой трудной простоте, которая обманчива внешней доступностью и многих вводит в заблуждение. Она, как далекая вершина, которая с подножия кажется совсем близкой, но как трудно достичь ее! Не всегда можно, верить авторским декларациям, но мне думается, вполне оправдано признание Р. Гамзатова (хотя нельзя не отметить и чрезмерную строгость поэта к себе):

Книгу я писал, но неумело:
В ней пустым страницам нет числа.
Где в пути ты задержалась, зрелость,
Почему так поздно ты пришла?

(«Жизнь — ковер. Но ткал я неумело...»)

Многие советские поэты в последние годы обращаются к сонету (а не так давно некоторые не прочь были отнести его к «мертвым» формам). Строго ограниченные рамки сонета требуют поэтически насыщенного и предельно лаконичного стиха. Может быть, именно эта сложность и ответственность задачи и заставила Р. Гамзатова обратиться к старым классическим формам восточного стиха — восьмистишиям и надписям.

Р. Гамзатов никогда не увлекался экспериментами в форме, сенсационным оригинальничанием, словом, всякого рода самоцельными поисками новых форм. Обращением к восьмистишиям Р. Гамзатов снова как бы полемически подчеркивает эту свою особенность. Иногда его приверженность к традициям приводит даже к заимствованиям, к некоторой повторяемости мыслей и образов, найденных еще старой дагестанской лирикой. Этим, очевидно, объясняется и безликость, неоригинальность отдельных стихов Р. Гамзатова о любви. Нередко поэт начинает повторять даже самого себя. Но все это частности, и я не хочу на них сейчас останавливаться.

Кинжальной отточенности и афористичности восьмистишия и надписей Р. Гамзатов учился у дагестанских лириков и у Омара Хайяма. Поэт меньше всего склонен поучать, изрекать дидактические истины. Это скорее раздумья о времени и о себе. О чем они? Да обо всем: о войне и мире, о жизни и смерти, о детстве и старости, о природе, о дружбе и поэзии, о матери и отце. Они реалистически конкретны, философски глубоки и по-человечески лиричны. IB них живут тревоги нашего времени:

Напишите на своем кинжале
Имена детей, чтоб каждый раз
Вспыльчивые люди вспоминали
То, что забывается подчас.

На ружейном вырежьте прикладе
Лица матерей, чтоб каждый раз
С осужденьем иль мольбой во взгляде
Матери смотрели бы на вас.

(«Напишите на своем кинжале...»)

Во многих восьмистишиях Р. Гамзатова афористически точно к обобщенно отражены черты и явления нашего времени, такие стихи стоят целых рассказов и поэм. Мне хочется назвать такие восьмистишия, как «Мы приходим, словно поезда...», «Кажется мне, все тускнеет и старится...», «Как живете-можете, удальцы-мужчины?...», «Не верю в чудеса и провиденье...».

Глубоко гуманистично по своему содержанию стихотворение Р. Гамзатова о времени:

Ты перед нами, время, не гордись,
Считая всех людей своею тенью.
Немало средь людей таких, чья жизнь
Сама источник твоего свеченья.

Будь благодарно озарявшим нас —
Мыслителям, героям и поэтам.
Светилось ты и светишься сейчас
Не собственным, а их великим светом.

(«Ты перед нами, время, не гордись...»)

Некоторые надписи Р. Гамзатова хочется повторять наизусть, настолько они красивы и поэтичны. В них воспевается духовное благородство горца, горский быт, горская история.

Один мой знакомый, не литератор, после просмотра спектакля по поэме Р. Гамзатова «Горянка» говорил: «Надо найти эту вещь и выучить наизусть, так она умна и хороша!»

Мне запомнились его слова как свидетельство всеобщего признания стихов Расула Гамзатова. Лучшие стихи Расула Гамзатова — высокие звезды советской поэзии.

1963 год

Дзуццати, Хаджи-Мурат. Пора зрелости [Текст]: О творчестве Расула Гамзатовича Гамзатова (1923 – 2003)/ Хаджи-Мурат Дзуццати [Хаджи-Мурат Аранбекович Дзудцов, 1932/1935 – 2000]// Дружба народов.- 1963.- № 10.

Хаджи-Мурат Дзуццати (Хаджи-Мурат Аранбекович Дзудцов, 1932/1935 – 2000) – писатель, кандидат филологических наук