ДВАДЦАТЫЙ ВЕК СУРОВО ХМУРИТ БРОВИ…

Сергей Яковенко

В поэзии аварского мудреца, наследника и продолжателя многовековых поэтических восточных традиций, самого востребованного автора второй половины ХХ века нас привлекают пронзительный лиризм, и певучесть, и звонкость стиха, но, думается,  самое ценное – его сердцевина.

В иноязычной поэзии за форму, роль которой невозможно переоценить, отвечают переводчики. Что же касается содержания, образности, глубинной сути стиха, тут никакой толмач не поможет – либо они есть, либо их нет.

По гребням лет не в образе богини,
А женщиной из плоти и огня
Она ко мне является поныне
И превращает в мальчика меня.

Застенчивость, бесстыдство в ней и трепет,
Вновь загораюсь я, и оттого
Воображенье непреклонно лепит
Из женщины подлунной – божество.

Так творчество Расула Гамзатова стало достоянием русскоязычной культуры, прежде всего, благодаря таланту Наума Гребнева и Якова Козловского. Надо учесть, что аварский язык на наш слух звучит довольно жестко, с гортанными призвуками, и задачу придать ему музыкальность во многом решает переводчик. Расул Гамзатов прекрасно это понимал и высоко ценил своих соавторов.

Мир гамзатовской поэзии столь богат и многообразен, простираясь от нежнейшей лирики до гротеска, что каждый композитор обязательно найдет близкие своей творческой индивидуальности темы и образы.

В повести «Мой Дагестан» Гамзатов признается, что каждую минуту в нем живет и звучит песня, которую над колыбелью пела его мать, что эта песня – колыбельная всех его песен, она – тот родник, к которому припадаешь во время жажды, она – тот очаг, что согревает.

Такого удивительного тамаду, как Расул Гамзатов, трудно найти. Каждый его тост звучал как произведение искусства, шедевр застольного жанра. Сам поэт отнюдь не был трезвенником и не мыслил жизни без дружеского застолья. В вокальном цикле Ширвани Чалаева «Надписи» использована небольшая часть этих маленьких гамзатовских перлов.

А в прищуренных глазах поэта читались мудрость и какая-то лукавинка, хитринка – казалось, он видит и знает что-то важное, известное лишь ему одному. Очевидно, подспудно шла ни на миг не прекращающаяся работа, рождались мысли и образы, подчас неожиданные, с той самой лукавинкой.

С песней, признается Расул Гамзатов, прошло все его детство, с песней он возмужал и пронес ее через всю жизнь. Песни, романсы, даже кантаты и вокально-инструментальные поэмы на его стихи лились, как из рога изобилия. Расул Гамзатов никогда не писал «тексты» на готовые мелодии, но музыкальность стиха была впитана им с молоком матери, как бы цементируя все его творчество.

В 1960 – 1970 годы практически ни один концерт в Колонном зале и Кремлевском дворце съездов не проходил без песен на стихи Расула Гамзатова. Песни Матвея Блантера, Эдуарда Колмановского, Игоря Лученка, Павла Аедоницкого, Алексея Экимяна, Оскара Фельцмана и Сергея Агабабова исполнялись с неизменным успехом. Но над всеми песнями царит шедевр Яна Френкеля «Журавли». Это кульминация, вершина, до которой больше никто не сумел подняться. С первых же тактов вступления в зале воцарялась удивительная атмосфера, строгая и благоговейная, настраивая всех на высокий лад.

2013 год

Яковенко, С. Двадцатый век сурово хмурит брови…/ Сергей Борисович Яковенко// Музыкальная жизнь.- 2013.- № 10.- С. 66 - 68.

Сергей Борисович Яковенко – певец, музыковед, народный артист Российской Федерации