Говоря о повести «Мой Дагестан» (1968) Р. Гамзатова, Р. Бикмухаметов
отмечает: «Литература поднимается на новый этап, в чем-то всегда отрицающий
предшествующий». Однако, признавая несомненные жанровые и стилевые достоинства
повести, критик сокрушается: «Правда, он все еще никак не может отрезать
пуповину, связывающую его с фольклором».
Нотки сожаления, столь явственно просматривающиеся в приведенной
цитате, вызывают некоторое недоумение. Остается неясным, на основании каких
именно фактов исследователь вообще приходит к выводу о стремлении национального
поэта разорвать связи с фольклором. На наш взгляд, напротив,
неподдельное восхищение и искреннее упоение народной мудростью, выражаемые
автором в каждой строке, постоянно подчеркиваемая им зависимость его
собственного слова от слова народного, доказывают обратное. Все это не
оставляет никаких сомнений в стремлении писателя явственно отобразить и с
гордостью констатировать именно фольклорные корни своего творчества, что никоим
образом не является каким-либо недостатком творческого слога национального
писателя.
В качестве доказательства этого авторского влечения можно привести
его мысли, касающиеся костюма национального и костюма европейского. Писатель с
горечью говорит о том, что национальная одежда исчезает и даже практически
исчезла и, обобщая, подходит к осуждающе скорбной мысли о том, что таким же
именно образом у некоторых поэтов в стихах исчезает национальная форма. И
именно это остается актуальным и на сегодняшний день. Автор выразительно и с
достоинством подчеркивает: «Я тоже хожу в
европейском костюме, тоже не ношу черкеску отца. Но одевать свои стихи в
безликий костюм не собираюсь. Я хочу, чтобы мои стихи носили нашу, дагестанскую
национальную форму» (Р. Гамзатов. Мой Дагестан. Перевод
В. Солоухина).
Это только одна из конспективных и насыщенных формул единства
традиций и новаторства, которыми столь богат «Мой Дагестан». А живым и ярким
воплощением этого единства является сама книга, в которой традиционная
восточная «вязь» прозы и поэзии радикально обновлена современными средствами
художественного и публицистического языка, а другие истины народной мудрости
подвергаются проверке опытом современной науки. Вообще в национальную поэзию
мотив художественного творчества, как отмечает литературовед М. Пархоменко,
входил вместе с появлением национальных литератур. Стихи о поэте и поэзии, о
песне, о языке рождались в каждой национальной литературе почти одновременно с
первыми стихами о новой жизни. Но обращение прозаиков к ней оказалось явлением
новым в развитии младописьменных литератур.
По собственному предопределению автора, эта «книга прозы», как ее
назвал он сам, представляет собой усилие осознать роль каждой национальной литературы
в общемировой культуре, конкретизировать и обобщить факторы, составляющие
многогранный творческий процесс. Но и авторская позиция, и новое содержание
становятся явлением искусства, элементом художественного прогресса только в
результате своеобычного, новаторского, образного воплощения в действительно
талантливом произведении.
В книге Расула Гамзатова это в значительной степени существенное
стремление выражено в умозаключении, включающем притчу о врачевании больного
народными средствами в удачном сочетании со средствами современной мировой
медицинской науки: «Итак, если писателя
уподобить доктору, то он должен уметь пользоваться и вековыми народными
средствами, и самыми последними мировыми достижениями» (Р. Гамзатов.
Мой Дагестан. Перевод В. Солоухина). «О,
Аллах, как противоречив мир!»– восклицает автор и продолжает спорить сам с
собой и с выдвигаемыми им же аргументами. В роли доводов и резонов выступают
многочисленные притчи, воспоминания, пословицы, афоризмы,– все то, что
черпается им в богатейшем и нескончаемом кладезе – кладезе народной мудрости и
словесности – в фольклоре.
«Мой Дагестан» вмещает в себя и анекдотические истории, и
подслушанные самим автором житейские рассказы. Весь сюжетный каркас
произведения определяется капризной сменой настроений, впечатлений,
чередованием бесчисленных анекдотов, содержащих лирико-публицистические
высказывания.
Противопоставляя одну народную мудрость другой, приводя все поэтично
сформулированные аргументы «за» и «против», писатель в качестве лейтмотивной
проводит мысль о том, что истина – в фольклоре, в народных истоках и традициях:
«Пожалуй, в конце концов, самому тонкому
цивилизованному напитку я предпочел бы ледяную хрустальную струю простого
родника». И далее: «Культура,
цивилизация, тонкости профессии – дело наживное <…> в то время как
чувство национального, народного дано человеку от рождения» (Расул
Гамзатов. Мой Дагестан. Перевод В. Солоухина). Предметом же горячего
авторского обсуждения выступают факторы и элементы – нити, совокупность и
взаимообусловленность которых образует органично вытканное полотно творческого
процесса. Таковыми в повести выступают думы творческой личности о замысле,
форме, языке, теме, жанре, стиле, таланте и труде, о творческих исканиях и
сомнениях, о правде и мужестве в жизни и творчестве.
«Мой Дагестан» Р. Гамзатова можно считать художественно
обобщенным, выразительно сформулированным и поэтически изложенным кодексом
чести народа и, в частности, самого поэта; системой правил, максимально
приближенной к действительному творческому процессу и учитывающей его возможные
дефекты, изъяны и недочеты. И, обобщая, заметим, что своим появлением «Мой
Дагестан» зримо упрочил позиции лирической повести, придал добавочный импульс
созданию подобных, столь своеобычных произведений.
2007 год
Хуако, Ф.Н. «Кодекс чести» кавказских
народов в языке прозы Расула Гамзатова [Текст]// Языковые и культурные контакты
различных народов: Международная научно-практическая конференция.- Пенза,
2007.- С. 348-350.
Фатимет Нальбиевна Хуако –
профессор Майковского государственного технологического университета, доктор
филологических наук
Комментариев нет:
Отправить комментарий